нениям, на каком основании каждая глава и пункт сочинены; эти две части
Сенатом, а некоторые главы сообща с Синодом одобрены и подносятся для
высочайшей конфирмации.
Рассмотрение обширного шуваловского проекта, поданного в прошлом году, Сенат
в некоторых частях соединил с делом нового Уложения: о форпостах велел
рассмотреть комиссии, учрежденной при Военной коллегии, а Военной коллегии,
рассмотрев мнение комиссии, подать с своим мнением в Сенат; о смоленской шляхте
учредить в Смоленске особую комиссию; о построении солдатских слобод рассуждать
комиссии при Военной коллегии; о магазинах рассмотреть в особой комиссии; о
земских комиссарах рассмотреть в комиссии об Уложении; о Конторе
государственной экономии рассмотреть в особой комиссии; о губернаторах и
воеводах в комиссии об Уложении. Шувалов, назначенный государственным
межевщиком, спешил исполнением вверенного ему дела и предложил, чтоб велено
было производить межеванье во все праздничные и воскресные дни, кроме
высокоторжественных, по окончании литургии. Сенат согласился и назначил
праздничными днями для межевщиков следующие шесть с весны до октября: Пасху, 21
апреля (рождение великой княгини), 25 апреля (коронация), 29 июня (именины
наследника и его сына), 5 сентября (именины императрицы), 20 сентября (рождение
великого князя Павла Петровича). По представлению того же Шувалова флотский
капитан Безобразов определен опекуном при межевании: когда кто-нибудь из
землевладельцев потерпит несправедливость от межевщиков при размежевании и в
межевой канцелярии скорого удовлетворения не получит, то жалуется опекуну,
который
ведет дело в губернской межевой канцелярии, если же последняя замедлит, то
переносит дело в Главную межевую канцелярию. Наконец, Шувалов предложил не
делать астролябий для межевания при Академии наук в Петербурге, а выписывать их
из Англии, потому что сделанные при Академии становятся почти вдвое дороже
против английских.
Комиссия и Сенат работали над новым Уложением. Между тем случаи
самоуправства повторялись, и иногда в страшных размерах. Придворная заготовщица
Авдотья Кирова, приехавшая из Архангельска, где покупала разные припасы и
лебяжий пух для императрицы, подала в Кабинет жалобу, что дорогою в двух местах
подверглась она великим озорничествам: в Белозерском уезде в деревне Власово
крестьяне помещика Спасителева, собравшись многолюдством, били кольями
провожавших ее солдат за то, что они требовали подвод; Олонецкого уезда в
Вытегрском
погосте крестьяне по многим требованиям дали только три подводы, а остальных
четырех
не дали и, собравшись с кольями, хотели бить; увидав это, Кирова уехала с
солдатами на трех лошадях, а припасы все и пух на четырех возах остались в
погосте. Но Сенат знал, что подобные явления вызываются со стороны самих
едущих, он знал, как в Петербурге разных чинов люди, нанимая для езды в городе
и около города лежащих местах ямщиков и разночинцев с лошадьми, ездят так
скоро, что лошади падают, а если извозчик скоро не поедет, то ездок сам и люди
его немилостиво бьют извозчика и по другим дорогам берут подводы лишние против
написанного в подорожных. Сенат своим указом запретил все это; но насколько
сенатский указ подействовал – это другое дело. Сиверский монастырь жаловался на
ямщиков Зимнегорского яма, которые в числе трехсот напали на монастырских
крестьян, убили до смерти шесть человек да ранили 44. В Пошехонском уезде
помещица Побединская, собравшись с людьми своими, изрубила двоих гренадер лейб-
компании,
Фрязина и Леонтьева. На следствии Побединская показала, что Фрязин сильно
обижал ее и ее крестьян, была у нее с ним ссора и жалоба в Пошехонскую
канцелярию: 10 мая Фрязин и Леонтьев пришли на поле сельца ее Сырнева, где люди
ее боронили землю, и стали одного из боронивших немилостиво бить, другой
бросился бежать в сельцо и сказал ей об этом. Тогда она с людьми и крестьянами
прибежала к Фрязину и Леонтьеву, которые выстрелили по ней из двух ружей, и
один из людей их ударил ее по левой руке, ее люди и крестьяне вступились за нее
и начали драться, а она пошла домой. Но люди ее на пытке показали, что она
кричала: «Бейте, бейте до смерти! Я в ответе» – и сама била уже лежачего
Леонтьева кулаками. Побединскую сослали навеки в дальний монастырь, людей
наказали кнутом и сослали в Нерчинск на печную работу.
Это дело было решено с изумительною скоростью – в семь месяцев! – тогда как
другие тянулись по 15 лет. Только в 1755 году решено было дело Юрьевского
канцеляриста Коковинского, который вместе с воеводою Тихменевым в 1739 году
замучил на пытке крестьянина и спустя полгода написал расспрос и пыточные речи,
в которые внес разные воровства, чего крестьянин на себя не показывал: воеводу
за старостью и дряхлостью не пытали, и он во время следствия умер; канцеляриста
сослали в Сибирь на вечную работу. В 1755 году кончилось тянувшееся с 1746 года
дело вдовы экипажмейстера Зотова, которая обвинялась в том, что, родивши
мертвую дочь, объявила,