усмирения монастырских крестьян, которые восставали все чаще и чаще. В
Шацком уезде возмутились крестьяне Новоспасского монастыря; поехал к ним
драгунский капитан с командою. Когда драгуны расположились у монастырского
двора, то подле него стали крестьяне, человек 100, и когда капитан объявил им
указ о забрани их под караул, то они сказали: «У вас указ воровской, вы,
наемщики, взяли деньги». Раздался крик: «Бей всех дубьем!» Ударили всполох,
сбежалось крестьян более 1000 человек, бросились на драгун и начали их бить
дубьем; капитан вырвался и с четырьмя драгунами ушел в избу; крестьяне начали к
ней приступать, бросать в окно жердями и поленьями; капитан выпалил из ружья;
крестьяне закричали: «Мужает! ломай избу и зажигай!» Капитан выпалил вторично в
окно и одного крестьянина убил наповал; но, видя, что избу ломают, испугался и
вышел вон; крестьяне схватили его, били без милости и приковали к ноге убитого
им мужика; остальных драгун сковали и посадили при том же мертвом теле;
деревенские бабы подходили к драгунам и били их по щекам, а мужчины кричали:
«Хотя бы и два полка были присланы, и тут взять себя не дадим».
Команды надобились и для того, чтоб удерживать раскольников от самосожжения.
Обыватели разных деревень Чауского острога собрались в деревню Мальцеву к
сожжению. Для увещания их отправились томский воевода Бучнев и Чауского острога
управитель Копьев с командою; они нашли девять изб и вокруг них сажени в три
палисадник с немалым укреплением. На увещания воеводы и управителя раскольники,
запершиеся в этих избах, отвечали: «Мы за веру Христову и за крест двоеперстного
сложения собрались страдать и обратиться не желаем»; сказавши это, зажглись, и
сгорело мужского и женского пола 172 человека да, сверх того, известные
злоучители
Семен Шадрин, Федор Немчинов и с ними еще третий, неизвестный злоучитель;
только один крестьянин, Куйбышев, вылез через забор едва живой, обгорелый.
Надобность в войске заставила обратить особенное внимание на однодворцев,
образовавшихся
преимущественно из разного названия мелких служилых людей, испомещенных на
старых украинских, то есть пограничных с степью, местах. Петр Ив. Шувалов подал
в Сенат мнение «О беспорядках, каковы происходят за неимением об однодворцах
учреждения». Однодворцы, говорилось в мнении, никому в особливое смотрение не
поручены, а находятся в ведомстве у воевод, а каким образом воеводам
однодворцев содержать, попечение о них иметь, и от обид защищать, и о
распространении их экономии стараться, кроме генеральной воеводской инструкции,
ничего не предписано, и сами воеводы надлежащего смотрения за ними, как следует
экономам, не имеют, но содержат их, как и прочих уездных жителей, по их
поселениям для осмотра и распоряжений не ездят, а некоторые хотя и ездят, но
более для своих прихотей, отчего однодворцам от взятия подвод и прочего
происходит более разорения, чем пользы. Прошлого 1755 года по просьбам
однодворцев
о защите их от обид и разорений, причиняемых воеводскими канцеляриями,
сыщиковыми
командами и вальдмейстерами. Сенат велел определить к ним и к прочим
государственным крестьянам особенных управителей по примеру устройства
дворцовых волостей; только во все города Воронежской и Белгородской губерний
таких управителей на самом деле еще не определено. Потому Шувалов предлагал
поручить отправляющемуся в те губернии генералу Ушакову во всех городах по
желанию и выбору однодворцев определить управителей из штаб– и обер-офицеров
надежных
и доброй совести людей, а таких, которые прежде были в губерниях,
провинциальных и воеводских канцеляриях и вышли из секретарей и других чинов в
штаб– и обер-офицерские ранги, в управители не определять и, кто теперь
определен из таких чинов, отрешить, а в помощь городовым управителям в селах и
деревнях назначить из отставных унтер-офицеров и капралов или из первостатейных
однодворцев людей доброй совести с общего выбора. Сенат согласился.
Малороссия с своим казацким войском также должна была принять участие в
войне, хотя ее гетман намеревался играть важную роль в Петербурге не в качестве
предводителя Козаков, а в качестве гвардейского подполковника. Бессознательно,
по личным отношениям Кирилла Разумовский потребовал уничтожения неправильности
в отношениях Малороссии к Российской империи: с восстановлением гетманства
Малороссия опять подчинена была Иностранной коллегии, подобно калмыкам и
киргизам, имевшим своих владельцев. Вражда к президенту Иностранной коллегии
великому канцлеру Бестужеву заставила Разумовского просить, чтоб его изъяли из
ведомства Иностранной коллегии и перевели в ведомство Сената; императрица
исполнила его просьбу. Главную заботу правительства на южной крайне составляли
запорожцы. Привыкнув к степному приволью, не зная границ своим владениям, они
начали теперь жаловаться, что их теснят. Сенат по поводу этих жалоб приказал
переесть
запорожские зимовники, находящиеся по Сю сторону
