Тюрины и с приказанием уверить короля в намерении новой императрицы
непременно содержать добрую дружбу с шведским двором. Король велел отвечать,
что хотя не мог без сожаления услышать по ближнему родству с бывшим императором
Петром III o наведенном им самим на себя приключении, однако, приняв в уважение
важные причины, принудившие императрицу предаться материнскому попечению о
благе Российской империи, и еще ближайшее родство с нею, с наичувствительнейшим
удовольствием услышал о счастливом ее восшествии на престол и о намерении
сохранять дружбу со Швециею; король с своей стороны не преминет утверждать эту
дружбу всеми силами. Это Адольф-Фридрих доказал немедленно совершенным
отстранением своим от участия в деле по претензиям датского короля на
голштинскую
администрацию.
Относительно новой инструкции графу Остерману канцлер Воронцов подал
императрице доклад: «Графу Остерману в начале еще последнего правления дан был
указ шведского короля и королеву, также и партию их подкреплять везде и при
всяком случае, но так как это беспредельное повеление может касаться и
ниспровержения установленной в Швеции формы правления, то не соизволено ль
будет его отменить?» Екатерина отвечала собственноручно: «Ограничивая форму
правления, подкреплять партию, противную господствующей».
В сентябре Остерману удалось добыть и переслать в Петербург донесение
шведского посланника при русском дворе Пассе о состоянии Российской империи.
Пассе
начинает ближайшим к себе делом – отношениями России к Швеции, о которых пишет,
что было бы желательно, если бы они навсегда остались такими, как теперь. Затем
Пассе переходит к военной силе России: регулярное войско простиралось до 304953
человек, нерегулярное – до 32000; но из этого числа в поле не может быть
выведено более 100000 человек; полки никогда в комплекте не находятся: так, в
пехотном полку следует быть 2637 человекам, но в нем постоянно недостает от 600
до 700 человек, ибо Военная коллегия старается иметь сколько возможно порожних
мест, чтоб остающимся жалованьем обогащать свою казну. Кроме того, от
беспрестанных переходов армейских полков по такому обширному государству из
одной провинции в другую много людей пропадает; сюда же должно присоединить
природную ненависть русских к военной службе и трудность в наборе и пересылке
рекрут. В счет людей в полках входят офицеры, унтер-офицеры, капралы, лекаря,
попы, писаря, музыканты, плотники, кузнецы, денщики, погонщики, что составляет
от 600 до 700 человек в каждом полку. Русский солдат питается дурною пищею,
находится постоянно в тяжелой работе, лишен хороших лекарей и лекарств; по этим
причинам четвертая доля полка лежит в госпитале, а больного солдата можно
почитать пропавшим по дурному за ним уходу, так что в каждом полку остается
только от 800 до 900 человек. Русские к солдатству не способны и не имеют
искусных
генералов, исключая некоторых иностранцев. Во время настоящей войны
находившиеся в русской службе чужестранцы и лифляндцы обойдены и пренебрежны, и
в последние годы несколько тысяч способных и искусных иностранных офицеров
принуждены
были просить увольнения и получили его без всякого затруднения. Сухопутный и
Морской кадетский корпуса могут почитаться плодовитым садом, доставляющим
способных офицеров. Флот состоит из 31 линейного корабля, а с судами других
названий число военных кораблей – 42, галер – 99. Старшие корабли в плохом
состоянии и так гнилы, что едва можно их починить; вообще флот в дурном
состоянии, потому что корабли строят неискусно: 99-пушечный корабль «Елизавета»,
построенный в 1745 году, не мог быть употребляем на море, потому что на бок
валится; казанский дубовый и архангельский сосновый лес, употребляемые для
кораблестроения, мягки и неплотно; Кронштадтская гавань не имеет соленой воды;
семимесячное в году окружение корабля снегом и льдом очень много вредит им.
Русский флот будет всегда в посредственном состоянии по недостатку искусных
матросов; этот недостаток будет существовать до тех пор, пока Россия не будет
употреблять для своей торговли собственных морских судов.
«Если бы Россия умела пользоваться выгодами, которыми так богато одарила ее
природа, то она могла бы довести свою торговлю до высшей степени процветания;
но у русских нет для этого ни достаточной вольности, ни достаточного знания и
кредита, ни достаточного количества денег; их знатнейшие купцы суть только
комиссионеры купцов иностранных, преимущественно английских. В Россию ввозится
иностранных товаров на три миллиона 2715 рублей, а вывозится – на четыре
миллиона 700000 рублей; но для избежание тяжкой пошлины привозимые товары по
меньшей
мере объявляются третью ниже истинной цены, а сверх того, мимо таможен тайным
образом провозится множество товаров, так что большой разницы между вывозом и
ввозом быть не может. Торговля сильно страдает от высоких таможенных пошлин:
можно положить, что все товары пал-
