ласа с опущения Виталлии, дочери убиенного Виталлия, которым всем оный
император простил. Сие представление украшено было декорациею лесов, площадей,
облаков при преизрядном пении и при танцах экстраординарных. Но для малороссиян
были особенные удовольствия: Разумовский пользовался случаем, чтоб погулять с
своими: посватается его дворовый человек на дворовой девушке – Разумовский
позовет своих на малороссийскую свадьбу, и подопьют. Воротятся депутаты вечером
домой, а там уже ждут их дворцовые – слепой бандурист и певчие, и начнется
куликанье.
Поедут к архиерею черниговскому, тверскому, все это свои же, и покуликают
довольно. И у себя депутаты могли поить и кормить гостей: к ним из Малороссии
приходили обозы, привозили горелку двойную, анисовую, вишневку, тютюн, сало,
ветчину, гусей, уток, индюков, пшено, свечи восковые и сальные, розу-варенье,
прянички, сыры, пригоняли волов, овец. Не все кликали: ездили в Сенат, подавали
просьбы по общим и частным делам, ездили к почтмейстеру, вносили по 18 рублей,
чтоб в следующем году получать газеты французские, амстердамские, подговаривали
иноземцев для обучения детей немецкому и латинскому языкам за 35 рублей в год.
Так провели малороссийские депутаты в Москве 1742 год, в конце которого
отправились домой. А между тем Разумовский не был празден. Еще 15 декабря 1741
года Елизавета в свое присутствие в Сенате указала иметь рассуждение, какое
малороссийскому народу сделать облегчение в податях и в прочем, чтоб он мог
поправиться от убытков, претерпленных в бывшую турецкую войну вследствие
пребывания у него большого войска. 21 мая 1742 года генерал-прокурор предложил
следующие средства облегчить Малороссию: проезжие ничего не должны брать даром,
сами не должны ставиться на квартиры, а брать, какие отведет им местное
начальство.
В 1739 году Генеральная войсковая канцелярия запретила прежде бывший переход
крестьян с места на место под предлогом, что от этого много народу уходит за
границу: теперь этот переход позволить, но смотреть накрепко, чтоб побегов за
границу из Малороссии из слободских полков не было. Почты, учрежденные во время
турецкой войны, свести, а содержать только одну – от Глуховат по Киевскому
тракту. Домику снять. Сенат согласился. Запрещено было также великороссиянам
закреплять
за себя малороссиян.
Правителем Малороссии или министром, как тогда выражались, был назначен
генерал Ив. Ив. Бибикав. Правительство строго наблюдало, чтоб льготы
малороссийские сохранялись нерушимо; но как прежде, так и теперь сами
малороссияне просили как милости нарушения этих льгот. Так, один из самых
видных людей в Малороссии, человек образованный или по крайней мере большой
охотник до образования, покупавший книги русские и иностранные и делавший из
них длинные выписки, выписывавший иностранные газеты и учителей иностранных к
детям
своим, оставивший нам любопытные записки, бунчуковый товарищ Яков Маркович,
которого в 1742 году посылали депутатом от Малороссии приветствовать новую
императрицу и ходатайствовать о льготах для Малороссии, – этот самый Яков
Маркович по возвращении в Малороссию в 1743 году подал просьбу о пожаловании
его за службу чином полковничьим на вакацию. Сенат решил отказать в просьбе,
потому что по пунктам, данным гетману Апостолу, велено в полковники выбирать
вольными голосами по прежнему их малороссийскому обыкновению.
В Малороссии, стране земледельческой и бедной народонаселением, вопросом
первой важности был вопрос об отношениях земледельцев к землевладельцам. Мы
знаем, что издавна в Малороссии слышалась жалоба на стремление землевладельцев
делать своими подданными или крепостными вольных Козаков. Закрепощенные таким
образом крестьяне поднимали иски, добиваясь по-прежнему в казаки. В 1746 году
войсковая канцелярия представила Сенату, что по указу Петра Великого позволено
крестьянам искать казачества, но от этого происходят злоупотребления: во время
войны молчат, а в мирное время, чтоб не платить податей и завладеть панскими
землями, начинают отыскивать казачества, затрудняют и малороссийские суды, и
Сенат: являются челобитчики лет в 70, и он, и отец его постоянно были в
мужиках, а показывают, что дед был казаком, и поставляют свидетелей моложе
себя, которые говорят, что от отцов своих слыхали, будто челобитчиков дед
служил в казаках, а в старых казачьих списках его нет; чтобы уничтожить такое
злоупотребление,
надобно назначать годовой срок, в который бы все отыскивали казачества, а по
прошествии срока челобитчикам отказывать, иначе просьбам конца не будет; притом
же мужики принимают такую суровость, что как скоро подали челобитье, то уже
владельцев отнюдь слушать не хотят, бьют их и прикащиков. Сенат не согласился,
запретил назначать годовой срок. На этом основании в следующем году 79 человек
Черниговского полка били челом, что еще Павел Полу-боток и сын его завели их
себе в подданство; они просили освобождения, но справедливости им не
