вощенному удостовериться, по его ли приказанию запечатаны медикаменты;
епископ отвечает им: «Я сам приказал запечатать, да и впредь вам лечить
школьников запрещаю, потому что эти школьники к лечению несходны». Сенат,
узнавши об этом из донесения Медицинской канцелярии, приказал дать знать в
Синод, чтоб послал епископу указ о допущении лекарей, ибо они определены по
указу и если не станут лечить, то жалованье будут получать понапрасну. Если же
им там почему-нибудь быть нельзя, то надлежало бы его преосвященству об этом
представить, отстранить же собственною властью и препятствовать им в исполнении
их должности не следовало.
Относительно средств специального образования нашли нужным сделать
преобразование в морских школах. Со времен Петра Великого в Адмиралтейском
ведомстве находились две морские академии – Петербургская и Московская (на
Сухаревой башне). В 1750 году Адмиралтейская коллегия донесла Сенату, что в
1731 году по доношении адмирала Сивера Сенат приказал в На-вигацкой школе
содержать учеников: в Москве 100, Петербурге 150, итого 250 человек; но по каким
побуждениям адмирал Сивере без согласия с коллегиею подал доношении, этого
коллегия показать не может. Хотя комплект был положен с большим сокращением
числа учеников, однако и положенного числа никогда налицо не имелось за
неприсылкою
учеников из недорослей и дворянских детей, тогда как содержание флота в должном
состоянии с хорошими офицерами зависит единственно от хорошего состояния
Академии, ибо ученики берутся в гардемарины, из гардемаринов возводятся в
мичманы и по порядку в другие чины, а из того малого числа учеников флотов и
артиллерийского корпуса комплектовать некем. При жизни Петра Великого
определялись для обучения навигацким наукам в Академии из знатного дворянства и
была большая часть таких, которые имели за собою значительные деревни; а теперь
присылаются из шляхетства малопоместные и беспоместные, жалованье в Академии
получают малое: которые в арифметике, те по рублю в месяц и из такого малого
оклада должны иметь пропитание, одежду, квартиру, тогда как и солдату жалованья
больше, считая с хлебом, мундиром и квартирою; случается, что некоторые за
боротою
и в Академию иногда не ходят; и по такой бедности приходится не о науке
промышлять, но о пропитании; некоторые по бедности впадают в продерзости, и
исправляться им в совершенных летах трудно. Для отстранения всех этих неудобств
коллегия представила штат Морского академического шляхетского корпуса: на
содержание 500 учеников 56674 рубля; кроме того, представила необходимость
иметь для корпуса особый дом, потому что теперь ученики живут по отдаленным
квартирам, где подешевле, и в Академию к урокам поспевать не могут. Сенат решил
доложить это представление императрице, и следствием было устройство Морского
кадетского корпуса в нынешнем его помещении на Васильевском острове. Большой
глобус, находившийся на Сухаревой башне в Москве и хранившийся прежде под
Ивановскою колокольнею, передан Академии наук.
Кроме государственных учреждений для образования были еще частные. Вот,
например,
какое объявление читалось в «Петербургских Ведомостях» 1753 года: «Некая
иностранная фамилия шляхетного роду намерена принимать к себе детей учить
основательно по-французски и по-немецки и по понятию и по летам каждого за все
учение о плате вдруг договориться; а девиц кроме французского языка обучать еще
шитью, арифметике, экономии, танцованию, истории и географии, а притом и читаною
ведомостей».
Богатые купцы посылали сыновей своих учиться за границу, что видно из
просьбы архангельского купца Никиты Крылова: построил он при Архангельском
порте на Быковской верфи собственным коштом корабельный завод, а сына своего
Петра послал за море для обучения иностранным языкам и лучшему в Европе
обхождению и знанию, где, несколько лет будучи, голландскому языку совершенно
обучился и в строении кораблей частью весьма присмотрелся и ныне обретается при
нем в произведении купечества и надзирании над строением купеческих кораблей.
За все это Крылов просил его и сына его освободить от всяких служб. Сенат
исполнил
просьбу. Но школьного образования было мало, являлась потребность продолжать
учиться из книг, потребность развлекаться легким чтением. Люди со средствами
для удовлетворения этих потребностей собирали библиотеки французских авторов,
которые умели тогда захватить монополию популяри-зирования серьезных вопросов
науки и общества и тем сделать язык свой необходимым для образованных людей,
языком общеевропейским. Но другие охотники почитать, не имевшие материальных
средств для составления библиотек, не имевшие знания французского языка, где
могли добывать книги и как приобретать знания иностранных языков?
До нас дошли записки одного из тогдашних русских людей, страстного к чтению
книг, – Об-
