дом никогда не забудет потери Силезии, никогда не пропустит ни одного
удобного случая снова овладеть ею. Из этого само собою следует, что для
сохранения этого завоевания прусская политика должна быть постоянно направлена
к большему ослаблению Австрии для отнятия у нее средств исполнить когда-либо
свое намерение, и, таким образом, оба двора будут постоянно жить в величайшем
соперничестве и непримиримой вражде. Из сказанного ясна несостоятельность
прежней политической системы и необходимость принять новую. Главным основанием
последней должно быть правило: напрягать все усилия к тому, чтоб не только
предохранять себя от враждебных предприятий прусского короля, но и ослаблять
его, ограничивать его господство и возвратить потерянное. Без союзников нельзя
воевать с Пруссиею. От морских держав нельзя ожидать никакой помощи, остается,
следовательно, одно средство для достижения великой цели: склонить Францию не
только не противиться предприятиям Австрии, но содействовать им непосредственно
или по крайней мере посредственно. Это может произойти только тогда, когда
Франция найдет более выгодным для себя падение прусского могущества, чем его
сохранение. Поэтому надобно сделать Франции такое предложение, которое бы
побудило ее поддерживать Австрию в стремлении возвратить себе Силезию.
Уничтожить вековые привычки, вековые предрассудки – дело трудное; трудно
было сближение Австрии с Франциею; трудно было внушить людям привычки и
предрассудка, что недавний союзник есть естественный соперник и враг и извечный
враг стал естественным союзником; надобно было вооружиться долготерпением и
ждать благоприятных обстоятельств. Осенью 1750 года Куниц приехал во Францию в
качестве посланника и в мае 1751 года уведомил свою государыню, что слишком
мало надежды произвести разрыв между французским и прусским дворами. Кауницом
овладело отчаяние; он писал, что единственное разумное средство утвердить
безопасность
Австрии – это забыть потерю Силезии, отнять у прусского короля на этот счет
всякое беспокойство и втянуть его в союз Австрии с морскими державами. Куниц
охотно вел долгие разговоры с фавориткою Людовика XV маркизой Помпадур и
говорил ей разные вещи, которые, как он был уверен, она передаст королю; но
видимо, благоприятных последствий от этих разговоров не оказывалось.
Весною 1753 года Куниц возвратился из Франции и был назначен канцлером. При
французском
дворе он был заменен графом Штарембергом, в инструкции которому говорилось,
что, принимая во внимание тесную связь Франции с Пруссиею, жалобы при
французском
дворе на прусского короля или обнаружение ненависти и отвращения к нему скорей
произведут вредное, чем благоприятное, действие. Вот какое горькое убеждение
вывез из Франции новый канцлер, первый заявивший невозможность разрыва между
Франциею и Пруссиею и сближения Франции с Австриею! Распря между Англиею и
Франциею за американские колонии не переменила этих отношений. Когда в Европе
стали думать, что американские столкновения поведут к европейской войне, то не
сомневались, что Франция и Австрия, по обычаю, выступят враждебно друг против
друга. Точно так же все думали, что Пруссия станет на сторону Франции, а
морские державы, Англия и Голландия, будут вместе с Австриею, что Франция
начнет дело нападением на австрийские Нидерланды, а король прусский вторгнется
в Ганновер. Последнее, разумеется, заставляло трепетать английского короля как
владетеля ганноверского, и он требует у Марии-Терезии, чтоб она немедленно
выслала в свои Нидерланды от 25 до 30000 войска, а если Ганновер подвергнется
нападению,
то не только отправила бы туда войско, но и сделала бы диверсии против
прусского короля из своих ближайших владений, и требование это было сделано в
таких выражениях, которые венский двор счел для себя очень оскорбительными.
Куниц
отвечал английскому посланнику Кету, что если бы австрийские войска находились
на жалованье Англии, а не своей государыни, то и тогда нельзя было бы с большею
резкостью в тоне потребовать от императрицы, чтоб она оставила без войска зерно
своих владений и отправила его в Нидерланды для защиты Голландии, Англии и
Ганновера. В Вене соглашались отправить в Нидерланды от 10 до 12000 человек, но
с условием, чтоб Англия и Голландия выставили соответствующее число войска,
своего или наемного. Потом венский двор соглашался увеличить число своего
войска в Нидерландах до 30000, но с тем, чтобы Англия выставила 20000 войска и
Голландия – 8000. Англия продолжала требовать, чтоб Австрия высылала как можно
более войска в Нидерланды, отмалчиваясь насчет числа своего войска и давая
только знать, что прусского короля можно склонить к нейтралитету.
Эти отношения венского двора к Англии и намеки последней на свои отношения к
Пруссии дали Куницу новые побуждения приступить к делу сближения Австрии с
Франциею. 21 августа
